Новости

14.12.2017

Возрождение Валаамского монастыря. 1989 год

Как же коротка кажется иногда человеческая жизнь по нашим земным меркам?! И в то же время, как непостижимо много можно успеть сделать в этот, отведенный Господом короткий срок, если жизнь свою полностью отдать в Его руки, жить Во Славу Божию и во благо Церкви. 
Судьбу монаха игумену Фотию (Бегаль) предсказал архимандрит Павел (Груздев), когда впервые встретил учащегося 1 класса Василия в коридорах Московской духовной семинарии.  В марте 1986 года его постригли в монахи, в мае возвели в дьяконы, а в ноябре этого же года посвятили в пресвитера. Не ведал тогда иеромонах Фотий, как сложится его жизнь, и что уготовил ему Господь.

Лишь позже, вспоминая свои встречи с духовным наставником архимандритом Павлом (Груздевым), он поймет, сколь неслучайно было желание старца каждый раз рассказывать о далёком северном острове Валаам, где бывал он не раз, и где был свидетелем забвения этой святой обители и нижнего храма Собора, который использовали как овощехранилище. Своим духовным чадам он не раз рассказывал, как хитростью пробирался он в нижний храм, чтобы помолиться и приложиться к тому месту, где покоились мощи преподобных Сергия и Германа Валаамских. Он показывал им какие-то вещи, привезенные с острова и угольки от сожженной Владимирской часовни.

Весной 1988 года в стране началась «перестройка», и в прессе появились статьи «о Русской Церкви как хранительнице народной культуры и духовности» и Русская Православная Церковь начала подготовку к празднованию 1000-летие крещения Руси.

В 1989 году в Даниловом монастыре, стали набирать братию для возрождения Валаамского монастыря. После Троице-Сергиевой Лавры жизнь в самом центре Москвы «тяготила» студентов Духовной академии. Жаждущим романтики, им хотелось уединенной монашеской жизни, но когда появилось предложение о возрождении обители на далеком острове - это их смутило.

«…однажды отец Иаков предложил нам ехать на Валаам. А мы так подумали и  несерьезно ответили: «Давай сначала спросим нашего батюшку, отца Кирилла». Пошли к архимандриту Кириллу (Павлову), были уверены, что он не благословит, потому что незадолго до этого он отрицательно отнесся к нашему предложению ехать на Украину: «Не надо, не торопитесь». А в этот раз отец Кирилл неожиданно и так серьезно сказал: «Поезжайте!». Мы так и замолчали – не готовы были. Думали, что просто спросим, а потом скажем, что батюшка не благословил. А отец Кирилл взял, да благословил», - так вспоминает то время нынешний Валаамский насельник.

Свои сомнения о возможной поездке на Валаам молодые студенты изложили и в письме в Тутаев старцу Павлу (Груздеву). Письмо, специально написанное аршинными буквами для плохо видящего старца, было доставлено, но так и не вскрыто. Отец Павел письма не читал, а просто взял в руки конверт и сказал: «Двумя руками благословляю!».

И тут все окончательно убедились, что воля Божия такова, и что чадам его следует ехать на Валаам.

Экстерном сдали они экзамены в академии, и в декабре 1989 года отправились в Ленинград, в Духовную академию, где к ним присоединились ещё два будущих Валаамских брата – иеромонах Варсонофий и послушник Вадим, и все вместе несколько дней ждали судно, которое должно было доставить их на Валаам.

Всю жизнь отец Фотий вспоминает ту дорогу из Ленинграда до Приозерска, где находился причал: зима, снег и удивительная красота Карельского перешейка, которая запала в душу.

В Приозерке к ним примкнули иеромонах Серафим и инок Леонид – так их стало шестеро. Шесть человек, которых свёл Господь, чтобы направить возрождать Валаамский монастырь и молитвенную жизнь острова, который скоро станут называть «Северным Афоном». Это было 13 декабря 1989 года.

Так вспоминает это время отец Фотий:

«При­были на причал. Смотрим: рыболовецкое судно, на котором нам предстояло плыть, ломает прибрежный лед, пытаясь пробиться к берегу. Но ему так и не удалось подойти к причалу, поэто­му пробирались мы к нему по льду. День был хороший: солнечный, благорастворен­ный какой-то, радостный. Тишь, гладь была на Ладоге, и вечером мы приплыли в Никоновскую бухту. Встречали нас солдаты из воинской части, расположенной на острове. Судну нужно было возвращать­ся, поэтому, как только мы выгрузились, оно отошло. Сразу стемнело, и Валаам стал таинственным. Расположились мы в так называемом Морском домике. В нем все было устроено для жизни, правда, не топили его давно. Были дрова, пусть даже сырые. Впрочем, это нас не слишком смутило, у нас были с собой обогреватели.

Мы знали, что когда последние монахи Старого Валаама покидали остров, двенадцатью ударами в большой колокол они свидетельствовали о завершении монашеской жизни на Валаа­ме. И первое, что мы сделали по прибытии – поднялись с отцом Геронтием на колоколь­ню, где оставался к этому времени только один старый Валаамский колокол – сред­ний, и пробили те же двенадцать ударов, в ознаменование возрождения на Валааме монашества. Спустились и отслужили в на­шем домике вечерню, чествуя пророка На­ума и Филарета Милостивого, чей праздник начинался…

В храме мы увидели пустые закопченные стены, и, по-видимому, они еще были замазаны черной краской. Иконостас не сохранился. Был только пол, местами провалившийся, двери и печки. В предшествующие годы здесь располагался продовольственный склад, хранили картошку и другие овощи. Нашему приезду предшествовал визит на Валаам будущего Патриарха Алексия в 1988 году (это был год 1000-летия Крещения Руси). И в июле во главе с митро­политом остров посетила большая деле­гация. Таким образом, храм уже готовили и к тому приезду и к нашему. Отец Виктор (первый наместник) заготовил дрова, прав­да, они были сырыми. Мы привезли с собой престол и жертвенник. Для нас было боль­шим счастьем, что сохранились печки, мож­но было погреться. Зимой было так холодно, что мы в валенках ходили на службу, оде­вали две пары шерстяных носков. Во время службы попеременно подходили погреться к камину, а камины были еще те, древние, валаамские. Первый иконостас установи­ли несколько месяцев спустя после нашего приезда – это был временный, деревянный, столярный иконостас с временными икона­ми. В 1995 году уже при игуменстве владыки Панкратия был установлен новый иконо­стас голубого цвета с медной чеканкой. Он простоял более десяти лет до того, как был установлен сегодняшний иконостас.

В целом первое впечатление от нижнего храма Спасо-Преображенского собора было радостным. Когда ехали, то думали, что разру­шен и все повыбито. Но в храме были двери, окна, были целы печи, несколько каминов. Это очень утешило. Только в алтаре, где пол покрыт паркетом, было несколько дыр, ко­торые мы быстро залатали досками.

От раки над мощами преподобных осталось только основание. И мы, сдела­ли такое деревянное подобие гроба, накры­ли покрывалом. Патриарх Алексий II в первый раз приехал, во второй, в третий, и, наконец, сказал: «Cколько можно к этой деревяшке прикладываться?» (смеется).

На следующий год сделали бронзовую раку и установили икону. Эта икона была написана братией до разорения. Затем, она находилась в городе Сортавала в храме святителя Николая. Была возвращена на Валаам в 1990 или 1991 году, т.е. фактически находилась здесь с самого начала возрождения обители. В 1998 году, когда служил Святейший Патриарх Алексий, икона мироточила: миро иссякало от тро­на и текло по рукам преподобного Сергия. Была очень благодатная служба. 

С полгода мы, навер­ное, «отходили» от московской суеты… Совет­ский Союз был еще в силе, монахи – редко­стью, и местные жители смотрели на нас с большим интересом. Служили первое время при свечах, и не каждый день, а несколько раз в неделю.

Народа, кроме нас, на службах почти не было, а потом по воскресеньям местные старушки стали приходить. Тогдашний председа­тель сельсовета Анатолий Свинцов тоже отнесся к нам хорошо. Местный му­зей помог нам сделать в храме временный иконостас. Первым наместником монасты­ря был отец Виктор (Пьянков), но на острове он бывал редко и жил в основном в Петербурге, на материке, где нужно было заниматься валаамскими делами.

Великий пост 1990 года был для нас очень строгим. Овощи – картошка, свекла, лук, которые дал нам с собой отец Даниил – келарь Даниловского монастыря, уже закончились. В магазине, располагавшемся тогда в Успенском трапезном храме, куда вход был с алтаря, овощей не продавали – только крупы. Да и подвижничество в нас тогда жило неумеренное: и молились, и пи­тались по строгости. Растительного масла не употребляли. В то же время узнали мы, что экуменисты хотят Смоленский скит забрать себе. Сильно это нас растревожило, даже до искушения уехать с Валаама. И тогда вызвал меня к себе в Лавру отец Кирилл, чтобы поддержать и утешить. «Терпите, – сказал, – не уходите». И по поводу поста вразумил: «Пост, – говорит, – должен быть разумным и взвешенным, что­бы силы были». Благословил растительное масло употреблять. Мы потом с местными жителями познакомились, стали у них не­много овощей покупать.

Помню приезд игумена Андро­ника. Мирный человек был отец Андроник, успокаивал нас, если что, примирял, и этим очень серьезно нас поддерживал. Сейчас он незаслуженно умалчивается, тем не менее это незаурядная личность, и не потому что он внучатый племянник священномученика отца Павла Флоренского. Его папа Сергей Зосимович Трубачев, сейчас дьякон Сергий, вместе с архимандритом Матфеем (Мормылём) написали «Милость мира», которая часто звучит у нас и во многих храмах. Отец Андроник монах Троицко-Сергиевой Лавры и преподавал у нас Новый Завет, очень интересно преподавал. Богослов…

Когда, после отъезда первого наместника о.Виктора, Патриарх Алексей II благословил нас искать для Валаама наместника, мы понимали, что старшая братия как-то неохотно уезжала из Лавры. Удалось уговорить лишь отца Андроника. Он любил север. С отцом Андроником было достаточно «легко». Характер у него покладистый, он не гневался, и мне не раз за это так по-братски делал замечания.

Запомнился мне на Валааме и первый праздник Всех Святых. Тогда служ­бы вечером начинались и продолжались почти до утра – сначала Всенощное бдение, потом Литургия. Отслужили мы и двинулись Крестным ходом на Всехсвятский скит. Вро­де устать должны были?! Посчитали: 14 ча­сов на ногах, но не было усталости. Радост­ный был Крестный ход, паломников много приехало, и все как-то благодать чувствова­ли. Вообще, паломники в ту пору очень нам помогали. Средств у монастыря тогда почти не было, и они привозили нам, жертвовали – кто продукты, кто деньги, кто одежду .

Ещё был очень памятный праздник преподобных в 1990 году, когда отчаянный отец Андроник, плыл на остров по ревущей от шторма Ладоге. Они плыли 24 часа и появились в монастыре в 2 часа ночи, когда братия уже вышла на полиелей. Только что вошедший наместник распорядился: «Возвращайтесь, выходим ещё раз в знак благодарности Богу». Так, говорит, молились! Никогда до этого так не молился. Лишь потом он рассказывал о волнах в 5 метров, о разбитых иллюминаторах, отважном капитане и о семинаристах, которые всю дорогу вычерпывали воду из трюма.

В этот же день корабль «Коневец» не смог подойти к острову и напоролся на скалу недалеко от Никольского скита. Тогда первый раз пришлось применить новые спасательные плоты для спасения паломников.

На следующий год в 1991 году были обретены мощи преподобного Антипы Валаамского. Его мощи были обретены около Страстной часовни у Скита Всех Святых во время ремонтных работ. Гроб открыли и увидели, что мощи нетленные. Их достали, омыли вином и поставили на поклонение братии. Впервые отец Антипа был прославлен на Афоне. Мощи были перенесены в нижний храм собора, и по сей день находятся там».

Вспоминая труды во благо Валаама игумена Андроника, отец Фотий говорит: «…При нем получил Валаам солидную помощь. Такой пресловутый «Фонд мира», куда в приказном порядке, в советское время, каждый приход, каждый храм сдавал деньги. И в 90х годах этих Фондом мира управлял Карпов – известный шахматист. И отец Андроник, используя свои связи и знакомства, вышел на этот фонд. Мы получили один раз 9 млн.рублей, второй раз -  11 млн.рублей. Что значит миллионы в то, ещё советское время?! Мы на эти деньги закупили автопарк – 40 единиц техники (легковые и грузовые машины), флот первый появился на эти деньги, и конечно, на восстановление монастыря. На Валааме его очень любили.

И сняли ли то его совершенно незаслуженно. Всё, что на него наговаривали - это была неправда. К Патриарху писали и ездили даже, а поскольку мы друг у друга исповедовались, то я прекрасно понимаю, что это всё неправда. Жалко. Но он просто жертва нестроения, жертва становления монастыря. Всегда же непросто, когда собираются люди, семья, новое братство, на разрушенном месте, на оскверненном месте. Ему нужно было очень много терпения и мудрости.

Он очень любил Валаам, и не хотел выезжать и говорил: «каждый раз, когда надо уезжать – это для меня просто пытка, когда я покидаю обитель».

Но ему приходилось уезжать, было много хлопот. Заботами именно игумена Андроника  в 1990 году стали служить на Санкт-Петербургском подворье, а в 1992 году монастырю передали историческое московское подворье.

Сейчас, просматривая старые фотографии 2000 годов игумен Фотий, говорит, что через каждые 2-3 года на фотографиях новые лица, потому что проверка Валаамом – это серьёзное испытание в жизни, и пройти его удается не каждому.

«Много подвижников уже за наше время прошло через Валаам. Кто-то удержался, кто-то нет, но сделал выводы, уроки, набрался опыта. И главный опыт в том, что понимаешь, насколько человек является ничтожеством, лишенным Благодати Божией. Это, наверное, главное, что надо понять. У нас же всех столько страстей, особенно гордыни, самомнения, прежде всего это мешает каждому из нас нормально жить и монаху и мирскому человеку. Оказывается, что кротость и смирение такие добродетели, которые даются не просто. Если добровольно погружается монах в эти благодетели, тогда меньше, как мы говорим, всяких наказаний, а когда не добровольно, то со всех сторон «шишки» летят», - говорит игумен.

А на вопрос как бороться с гордыней, игумен Фотий отвечает, что часто вспоминает сколько терпели современники наши, исповедники, новомученики,  духовные наставники отец Кирилл (Павлов), отец Павел (Груздев), Святейший Патриарх Пимен, которых не сломили десятилетние годы ссылок, страшные пытки, многие годы войны, потерь  родных и близких, ни голод, ни холод, ни лишения. Сколько надо сил, чтоб такое перенести и перетерпеть, устоять, не сойти с ума и выжить.

Трудами братии Валаамского монастыря + Светлана Панченко